Я родился и вырос на территории ЛПИ. До войны наш институт был на окраине города. Кругом были пустыри, асфальтовых дорог и автомашин практически не было, поэтому не нужно было искать площадки для игр. В то время телевизоров, компьютеров не было, и дети большую часть своего свободного времени играли на улице. Мы играли в футбол, волейбол, лапту и во многие другие интересные и подвижные игры. Часто с нами играли и молодые родители. Все эти игры развивали координацию, ловкость, скоростные качества, “чувство мяча”. Это способствовало тому, что после строительства около Дома Ученых теннисного корта я уже в первый год зимой выиграл 2-ое место по городу среди мальчиков. Война надолго прервала мое занятие теннисом. В начале войны я еще учился в школе под городом Березняки, куда я эвакуировался вместе с родителями, затем пехотное училище в г. Камышлове. В период Сталинградской битвы курсантов училища направили под Сталинград, но пока мы ехали, борьба за Сталинград окончилась и нас “бросили” на Ржев. В то время пехотинец все свое снаряжение носил на собственных плечах. Когда нашу армию скрытно для противника перебрасывали от Воронежа под Харьков, приходилось по ночам форсированным маршем проходить по 70 км. Война в пехоте это, прежде всего большие физические нагрузки, это тяжелый изнурительный труд. Особенно нас изматывала “маневренность”. Днем наступаешь, окапываешься, а ночью опять куда-нибудь переходишь. При наступлении то же приходится передвигаться короткими перебежками. В результате я приобрел хорошую физическую подготовку. После второго ранения я попал в школу стрелков- радистов для службы на бомбардировщиках дальнего действия, но после окончания попал в полк пикирующих бомбардировщиков и стал просто радистом, обеспечивающим радиосвязь с самолетами при бомбометании. Я принимал участие во взятии Берлина, освобождении Праги. После окончания войны нашу часть перебросили вначале в Венгрию, затем в Австрию под Вену. Все свободное время большинство солдат играли в футбол. Команда по футболу, членом которой я был, нашей небольшой части весьма успешно выступала на первенстве по футболу 2-ой Воздушной армии.
В Вене в редакции газеты Volkstimme работали главным и зам. главного редактора Ленинградские теннисисты. Каким-то путем зам. главного редактора майор Мусатов узнал, что я служу под Веной, и несколько раз приезжал за мной в часть, и в Вене мы играли в теннис. Он подарил мне теннисную ракетку. Штаб Центральной группы войск базировался в курортном городке Бадене, в этом же городке проходили спартакиады ЦГВ. Так как я был чемпионом части по метанию копья, то я тоже участвовал в спартакиадах. Мне иногда даже приходилось выступать в беге на короткие дистанции. Однажды я с друзьями набрели на теннисные корты. По-немецки я мог объясняться. Когда я попросил разрешение сыграть с кем-нибудь в теннис, мне предложили заплатить за пользование площадкой, за тренера и т. д. 20 шиллингов. Для солдата это была порядочная сумма. Я уже собирался отказаться, но товарищи уговорили меня сыграть на следующих условиях: если я проиграю, они соберут требуемую сумму, если выиграю, то не плачу. В то время у австрийцев представление о советском солдате было, как о дикаре. Где уж ему играть в теннис. Поэтому тренер без колебания согласился на такие условия. В первое время он решил, как говорят теннисисты, ”подбрасывать” мне мячи, т.е. посылать мяч в удобное для меня место. Он безусловно был уверен в своей победе и хотел “потянуть” время, чтобы побольше заработать. Как ни странно, но навыки игры быстро восстановились, и вторую и третью партии я выиграл. Дальше играть в этот день он отказался, сославшись на усталость, и предложил мне встретиться на следующий день. На следующий день я его снова обыграл. Местные теннисисты стали над ним подсмеиваться. Для того чтобы сохранить свой авторитет он стал устраивать мне встречи с другими местными игроками, которых я также обыграл. В следующие годы, когда я приезжал на спартакиады, меня уже встречали на корте с уважением. Я рассказал, сколько у нас в городе теннисных кортов, правда, немного преувеличив для престижа их число, как у нас в Ленинграде поставлено обучение, где я обучался немецкому языку, вообщем показал, что советские люди не такие темные, как о нас было мнение.
О моих успехах на “теннисном фронте” узнал начальник физподготовки ЦГВ и предложил мне остаться служить в армии, получить звание младшего лейтенанта и тренировать начальника Политотдела ЦГВ, но я отказался и в 1950г. демобилизовался из армии и поступил без экзаменов учиться в ЛПИ, так как имел аттестат отличника. Безусловно, первое время мне было трудно учиться, тем более что я, как правило, опаздывал к началу занятий месяца на два из-за участия во всевозможных соревнованиях. Но умение “собраться” в нужный момент помогло мне учится на “отлично” и получить диплом с отличием. Вот так вспоминается мне моя первая международная встреча. В 50-тые годы начало только зарождаться участие наших теннисистов в международных играх и потому я сыграл сравнительно мало международных встреч. Только после “перестройки”, когда я уже стал ветераном тенниса, появилась возможность участвовать на многих международных турнирах, на которых я успешно выступал.